Поскольку Г. Г. является величайшей христ. святыней, его образ отразился в многочисленных, евлогиях различного типа. К их числу относятся как изображения, так и небольшие модели Кувуклии и Г. Г. из камня и дерева (модель из пиринейского мрамора, V-VI вв., Музей искусства и истории, Нарбон, Франция). Реликвиями Г. Г. служили также частицы скалы, масло из горящих над ним лампад, св. вода и св. миро. Они вкладывались в реликварии - ларцы, сосуды (ампулы, фляжки) и др. емкости из драгоценных и цветных металлов, стекла, дерева, керамики, украшенные изображениями евангельских сцен и связанных с ними символов. Изображения Г. Г. имелись на таких евлогиях, как пряжки паломников, значки-жетоны, медальоны и др. Эти образы распространялись по всему христ. миру, влияя на развитие иконографии Г. Г.

Иконография

Иконографические типы Г. Г. делятся в соответствии с интерпретацией сюжета. Изображения гробницы, высеченной в склоне горы, и/или пустого саркофага с гробными пеленами отражают топографические и богословские толкования текста Евангелия в визант. и древнерус. живописи. Общее представление об «идеальной гробнице», часто изображаемой как сложное 2-этажное сооружение (напр., на авориях из Александрии, Рима и Милана), не находит соответствий в письменных источниках. Иконография следует реальному облику Г. Г. и меняется вместе с его историческим развитием.

В раннехрист. период особенно выделяется серия объектов и групп изображений, передающих конкретные детали Г. Г.: резной ларец из Самагера (ок. 440 (?), Археологический музей в Венеции); икона с реликвиями Св. земли из капеллы Санкта-Санкторум в Риме (ок. 600, Византия, Палестина, Музеи Ватикана); литые изображения на металлических (кон. VI - нач. VII в., соборы городов Монца и Боббио в Ломбардии) и стеклянных (кон. VI - нач. VII в.) флягах паломников; штампованные изображения на керамических флягах паломников (VI-VII вв., Studium Biblicum Franciscanum в Иерусалиме); медальон из Штутгарта (Музей земли Вюртемберг. № 1981-165); золотые кольца с 3-мерным изображением Г. Г. с конической или купольной крышей (VI-VIII вв., Дамбартон-Окс, Вашингтон); мозаичные изображения в ц. cв. Стефана в Умм-эр-Расас (Кастрон-Мефаа) в Иордании 785 г. (?), в Национальном музее в Копенгагене, V-VI вв. (Античное собр. № 15.137), в базилике Сант-Аполлинаре Нуово в Равенне, 493-526 гг.; мраморный фрагмент алтарной преграды из Сирии (?) (кон. VI-VII в., Дамбартон-Окс, Вашингтон); рисунки планов к рукописному трактату св. Адамнана «О святых местах» по записям еп. Аркульфа, кон. VII - кон. IX в.; вид ротонды и/или Г. Г. в рукописи IX в. (Ambros. 49-50. P. 569, 598, 630), основанной на более ранних палестинских источниках. Известны также десятки экземпляров литых бронзовых «сирийских» кадильниц XII-XIII вв. с изображениями Г. Г.

Еще более убедительны и подробны изображения Г. Г. средневек. периода, с XI по сер. XVI в.: миниатюры рукописей «школы Акры», XIII в.; картографический план Иерусалима (Королевская б-ка, Гаага. MS. 76 F5. fol. l, ок. 1170); карта (б-ка Копенгагенского ун-та. MS. AM 736. I. 4°, 1151-1154); картины маслом (Ян ван Скорел, «Рыцари Святой Земли в Харлеме», 1527-1530, по рис., сделанному в Св. земле в 1520); гравюры (набросок плана к кн. «Путешествие в Святую Землю» паломника Санто Браско, Милан, 1481); ксилографии (Э. Ройвих, по наброску из путешествия 1483 г. (?) к кн. «Peregrinatio» Б. фон Брейденбаха (Майнц, 1486)); рисунки (К. фон Грюненберг, 1487, по наброскам из путешествия 1486 г. (?); С. Баумгартнер, 1498, опубл. в Утрехте в 1538; с изображением храма Гроба Господня и Св. Духа в облике голубя, слетающего со Св. Огнем к Кувуклии).

Облик Г. Г. передавался в нумизматике, сфрагистике и прикладном искусстве XII-XIII вв.: на монетах крестоносцев со стилизованными изображениями Г. Г. и надписью: «Sepulchrum Domini», 1187 г. (?); на печатях патриархов Иерусалима Гуермонда, 1118-1128 гг., и Вильгельма Тирского, 1130-1145 гг.; на печатях «каноников Гроба Господня» с датами от 1155 до 1180/89 г.; на печатях Петра, приора Г. Г., 1225-1227 гг.; на т. н. печатях Альмонри из братства св. Андрея в Акко; на пластинах из собора Клостернойбурга работы Николая Верденского, 1181 г.; на свинцово-оловянных ампулах с изображением эдикулы под куполом ротонды; на свинцово-оловянной модели Г. Г. (лампады?); на скульптуре романской эпохи (купель, сер. XII в., из ц. Св. Троицы в р-не Нью-Лентон в Ноттингеме, Великобритания); на фрагменте резьбы из Модены; на рельефе т. н. гробницы Ротари в Монте-Сант-Анджело, Италия.

Позднейший вид Кувуклии помимо многочисленных гравюр отражен в фотографиях.

Воспроизведения Г. Г.

Благословение Г. Г. могли нести разные по типу копии архитектурных объемов, в т. ч. «меры Гроба Господня» в виде лент, шнуров или записи цифр. Иногда они являлись единственным связующим звеном между вновь возводимыми храмами и св. местом. Мера часто сопрягалась только с архитектурным планом в виде круга или многоугольника - ее было достаточно для установления подобия с ротондой Г. Г. Еще одним способом уподобления было воспроизведение иконографически узнаваемых деталей иерусалимской композиции, как крупных (шатрового свода, формы Кувуклии), так и сравнительно небольших (погребальной скамьи).

Облик Г. Г. в более позднем оформлении представлен в архитектурных копиях в Глогувеке и в Новоиерусалимском мон-ре под Москвой. Однако восточнохрист. традиция почти не знала прямых архитектурных копий Г. Г.; исключением являются 2 храма в К-поле, заложенные, согласно источникам, «в подражание церкви Гроба Христова»: ц. св. Мины, кон. IV в. (?) (позже мартирий святых Карпа и Папилы),- ротонда с амбулаторием, криптой и развитой вост. частью, и ц. Богородицы, 457-474 гг., построенная для мощей св. Марии и Марфы, сестер прав. Лазаря,- небольшой гексагон с апсидами.

Особую группу составляют зап. памятники - архитектурные «копии» иерусалимской Кувуклии или храма Гроба Господня. Большинство из них отличается от образца по размеру и форме: они упрощены, уменьшены, их архитектура приведена в соответствие с местной традицией. Символическую связь укрепляло посвящение, связанное с иерусалимской святыней, присутствие палестинских реликвий, а также и особые функции: «копии» Г. Г. использовали как погребальные и паломнические комплексы, как баптистерии и даже как гражданские здания, они являли собой материальное доказательство путешествия в Св. землю. Имитации Г. Г. уподоблялись иконам и были способны передать духовную силу первосвятыни через сходство с ней, отчасти заменяя собой паломничество, к-рое по тем или иным причинам не состоялось.

Большинство таких архитектурных копий строили как погребальные церкви в раннероманскую (каролингскую) и романскую эпохи. Точные или произвольные копии храма Гроба Господня в Зап. Европе неизвестны до IX в. и остаются редкими до XI в. Древнейшая из церквей-копий Г. Г.- капелла св. Михаила в Фульде (ок. 820; перестроена в кон. XI в.), строившаяся как круглая в плане 8-колонная погребальная церковь-амбулаторий с криптой и коническим завершением, вмещавшая реликвии Синая и Вифлеема (Dalman, 1922). В 934-976 гг. еп. Конрадом в соборе г. Констанц была возведена Морицкапелле - круглое здание без амбулатория, с квадратной апсидой и моделью Кувуклии (Конрад трижды ходил в Иерусалим и погребен в своей капелле; совр. гробница - замена сооружения готического периода, ок. 1280). Еп. Майнверк (1009-1036) построил храм Гроба Господня в Падерборне (ок. 1036), для чего отправил в Иерусалим посланника, вернувшегося с рисунками и замерами для строительства (план капеллы выявлен в ходе раскопок: октагональная, без амбулатория, с 3 протяженными нишами - деталь, явно отвечавшая оригиналу). К погребальным относится и копия Г. Г. в Камбре, Франция (1036-1064).

К храмам, основанным паломниками, принадлежит ц. в Нёви-Сен-Сепюлькр (деп. Эндр, Франция, сер. XI в., перестройка XII в.), сооруженная на пути к Сантьяго-де-Компостела. Храм был круглым в плане, с 11 колоннами и амбулаторием, с галереей и 3-нефным залом с юго-востока, имел копию Кувуклии (уничтожена в 1806) и др. реликвии. Построенные возвратившимися паломниками церкви, храмы по образу и подобию Г. Г. становились центрами притяжения для тех, кто не были в Иерусалиме: церковь паломника Петра Амьенского в Юи (Бельгия, ок. 1100); церкви в Камбре и Пьяченце были специально задуманы для тех, кто не могли пойти в Иерусалим. Посетившие Сан-Сеполькро в Милане (1036, переосвящен в 1099) получали 1/3 индульгенции за паломничество в Иерусалим; в 1085 г. индульгенция за паломничество в Санто-Сепулькро (Палера, Каталония) приравнивалась к иерусалимской.

С успехом 1-го крестового похода (1096-1099) и укреплением связей с Востоком в XII в. количество копий Г. Г. умножилось: военно-монашеские ордены, появившиеся после похода, также строили круглые в плане церкви, демонстрируя свой вклад в защиту св. мест. К ним относится храм в Кембридже (ок. 1130), построенный орденом августинцев (церковь с амбулаторием и галереей на 8 опорах). Множество круглых церквей, близких по стилю, возведены рыцарями-храмовниками и госпитальерами по всей Европе: церковь мон-ря Тампль в Париже (1118), ц. Темпл (Сент-Мэри) на Флит-стрит в Лондоне (1160-1185), аббатство Томар (1160); остатки храмов тамплиеров открыты в Аслакби (графство Линкольншир), Темпл-Бруэр (графство Линкольншир), Гаруэй (графство Херефорд-энд-Вустер), Дувр (графство Кент).

Самая сохранная и цельная по замыслу средневек. имитация Г. Г.- комплекс Санто-Стефано в Болонье (IX в., многократно перестраивалась) с октагональной капеллой Сан-Сеполькро (XI в.; внутренняя колоннада с 12 опорами и галереей над амбулаторием, с поставленной в центре копией Кувуклии). Она содержит погребальное сооружение - кенотаф, символизирующий Г. Г., и гробницу для мощей св. Петрония, еп. Болоньи (430-450); считается, что он основал «Иерусалим» в Болонье после паломничества в Св. землю. Восточнее Сан-Сеполькро расположен открытый двор с портиками, куда выходит неск. капелл (Капелла делла Кроче включала «копии» горы Голгофы и Животворящего Креста, причем расстояние между Голгофой и Г. Г. соответствует реальному). В др. местах Болоньи находились имитации Елеонской (Масличной) горы, храма Вознесения Иосафатовой долины, Акелдамы, Силоамской купели. Вместе они воспроизводили в Болонье священную топографию Иерусалима - урбанистического идеала средневековья.

Мн. черты Г. Г. содержит баптистерий в Пизе (1152, перестроен в XIII и XIV вв.): 12 внутренних опор, амбулаторий с галереей 2-го уровня, коническую кровлю. Место Кувуклии заняла купель, подчеркнув традиц. связь: Крещение - смерть - Воскресение Иисуса Христа. Подобно болонскому Сан-Сеполькро, баптистерий помогал ассоциировать Пизу с Иерусалимом (в круг ассоциаций было включено и Кампосанто - кафедральное кладбище, подсыпанное привезенной из Иерусалима землей, с тем чтобы горожане могли покоиться в земле Св. Града).

Среди др. многочисленных копий Г. Г.: Ерюзалемкерк (Брюгге), крипта часовни на Ла-Уг-Би (о-в Джерси, Нормандские о-ва), эдикулы в Айхштетте (Бавария, ок. 1160), в Аугсбурге (Бавария; включает единственную сохранившуюся копию средневек. купола), в Гёрлице (освящена в 1504), в мон-ре Сан-Вивальдо, называемом также Тосканским Иерусалимом и расположенном в коммуне Монтайоне в пров. Флоренция (архит. Фра Томмазо да Фиренце), и мн. др.

Еще один вид воспроизведений Г. Г.- монументальные дарохранительницы, напоминающие по форме раку или киворий, по функции отличались от условных «пасхальных гробниц». Хотя нек-рые архитектурные копии и использовали в католич. пасхальном богослужении (Г. Г. в соборах Аквилеи и Страсбурга; в Айхштетте; в Экстернштайне в земле Сев. Рейн-Вестфалия), их главной функцией оставалась не литургическая, а историко-топографическая и дидактическая. Известно более 20 3-мерных Г. Г. V-XII вв.: в ц. Сен-Поль-Серж в Нарбоне, в ц. Сан-Петронио в Болонье (V в.), в соборе в Констанце (Морицкапелле, ок. 960); в бывш. монастырской церкви в Денкендорфе (XI в.), в мон-ре Бусдорф в Падерборне (ок. 1036), в Нёви-Сен-Сепюлькр (ок. 1045), в соборе Св. Креста в Дальбю под Лундом (Швеция, 1060), в церкви капуцинов в Айхштетте (ок. 1166) и др. Эти имитации Г. Г. ставили обычно в криптах, капеллах, иногда в церковном зале или вне церкви, под открытым небом (вблизи них часто хоронили почитаемых церковных деятелей).

С кон. XIII в. в функциях и формах Г. Г. наметились изменения. С 1318 г. в число обязательных, общих для католич. Церкви праздников вошел Corpus Christi. В композицию Г. Г. начали включать скульптуры Иисуса Христа, жен-мироносиц и ангела, составляя сцены «Распятие» и «Положение во гроб». В то же время их использовали для хранения Св. Даров. Так, фигура Христа в скульптурной композиции собора в Страсбурге имела в груди углубление для Св. Даров. Этот обычай достиг наивысшей популярности в XV в. в Нидерландах и Германии (особенно в Вестфалии). Размеры дарохранительниц отличались разнообразием: от монстранцев и реликвариев, помещавшихся на престоле и переносимых в процессиях, до неподвижных кивориев-табернаклей, доходивших до уровня церковного потолка (ц. Санкт-Фелицитас в Людингхаузене, ц. апостолов Петра и Павла в Ремагене, Лоренцкирхе в Нюрнберге). Такая дарохранительница могла крепиться к стене или стоять свободно, а также соединяться с главным алтарем.

С XIV в. монументальные дарохранительницы почти всегда помещались в храмах к северу от главного алтаря и были украшены символической или сюжетной резьбой (не всегда на темы Воскресения: на дарохранительнице церкви в Синт-Мартенс-Ленник под Брюсселем, кон. XIII в., изображена Голгофа; в Лоренцкирхе в Нюрнберге, кон. XIV в.,- «Положение во гроб» и образы святых; встречается композиция «Христос во гробе»). Известна группа Г. Г., кон. XIII - 1-я пол. XIV в., из Вост. Англии, где дарохранительницы в виде ниши, окруженной резьбой с композициями на сюжет Воскресения Христова, встроены в сев. часть барьера санктуария у главного алтаря и сакристии и все имеют в непосредственной близости погребение основателя, часто - известного клирика, занимавшего важный пост в королевском совете (собор Линкольна, церкви Сент-Андру в Хекингтоне (графство Линкольншир, ок. 1330) и Всех святых в Хоутон-Риджис). В XIV-XV вв. в завещаниях просили похоронить себя там, «где тело Христово по обычаю помещают на Святую пятницу». В ц. св. Георгия (Фледборо, графство Ноттингемшир) Г. Г. (ниша в стене, украшенная композицией «Жены-мироносицы с ангелом») иногда называется «св. Георгий» в связи с чудом превращения Даров в кровоточивый палец.

В XV в. монументальные дарохранительницы оказывали обратное влияние на архитектурные копии Г. Г.: они выросли в размерах, их стали украшать резьбой или расписывать на сюжет Воскресения Христова (ц. Сент-Мэри-Редклифф в Бристоле) и декорировать на Пасху драгоценными тканями.
Л. А. Беляев

Образ Г. Г. в православном богослужении

Образ Г. Г. присутствует в каждом правосл. храме; символическим изображением Г. Г. толкователи правосл. литургии называют св. престол (напр., блж. Симеон Солунский пишет: «Прообразует... священная трапеза Божий престол, и Воскресение Христово, и честной Гроб» (PG. 155. Col. 292; ср. с Col. 704); «Страшная трапеза, что посреди святилища, являет Гроб Христов и таинство Страстей» (Ibid. Col. 340)). Весь храм прообразует Г. Г. в начале пасхальной утрени 1-го дня Пасхи, когда крестный ход, подобно женам-мироносицам, приходит к закрытым зап. дверям церкви, где и начинается пасхальная служба. Еще один символ Г. Г.- стол, на к-рый полагается плащаница во время богослужений последних дней Страстной седмицы (см. ст. Великая суббота) и к-рый прямо называется гробом в нек-рых литургических источниках, в частности в рус. соборных Чиновниках XVI-XVII вв., начиная с чина архиепископа Новгорода и Пскова 40-х гг. XVI в. (Голубцов. 1899. С. 260). В Чиновниках Софийского собора 1-й трети XVII в. этот стол описан как имеющий постоянное место в храме (что распространено и в последующей практике Русской Церкви) и используемый и вне контекста страстных служб, на что указывают соответствующие предписания о службах в Неделю сырную, в 1-ю субботу Великого поста и при заупокойных поминовениях (Там же. С. 86, 160, 166).

Почитание Г. Г. на Руси

Искусство Руси в ходе усвоения правосл. традиции выработало собственные художественно-символические формы иконографии Г. Г. С XI в. источники рассказывают о паломничествах ко Г. Г. и обретении его реликвий (в 1062 паломничество совершил прп. Варлаам, игум. Киево-Печерский). В 1106-1107 гг., вскоре после освобождения Иерусалима крестоносцами, Г. Г. поклонился игум. Даниил, получивший частицу скалы Г. Г. Под 1134/35 г. сообщается о приносе в Новгород «доски оконечной Гроба Господня» неким Дионисием (Карамзин Н. М. История гос-ва Российского. М., 1990. Т. 2. Примеч. 289). В 1211 г. вернувшийся из паломничества в К-поль Добрыня Ядрейкович (впосл. Новгородский архиеп. Антоний) «привезе съ собою Гробъ Господень» (очевидно, меру Г. Г.). В XII-XIV вв. на Русь попадали кроме частиц Г. Г. и др. реликвии, а также его изображения, значки-пряжки и т. д. (нашивной рельеф из свинцово-оловянного сплава с изображением жен-мироносиц у Г. Г. и надписью: «Sepulchrum Domini» - из паломнического «клада», найденного в 50-х гг. XX в. на Шепетовском городище (на окраине с. Городище Шепетовского р-на Хмельницкой обл. Украины)).

Появились на Руси и меры Г. Г.: они хранились в Софийском соборе Новгорода («...мера Господня Гробу в долину тесма щолкава сколь велик и долог Гроб Господень») и в Московском Кремле. Меру доставил в Москву Трифон Коробейников еще в кон. XVI в. В 1600-х гг. ее зафиксировали составители описи Успенского собора (Описи московского Успенского собора от нач. XVII в. по 1701 г. включительно // РИБ. СПб., 1876. Т. 3. Стб. 312). На нее ориентировались при сооружении «Гроба Господня» Успенского собора в 1620-1621 гг.; ее упоминает Василий Гагара в 1634 г. как стоящую «в Москве в соборе»; в описи келейной казны патриарха Филарета названо «13 мер». Престол Софийского собора в Новгороде предположительно с нач. XIII в. был устроен в меру длины погребальной скамьи Иисуса Христа.

Восприятие Русью традиции почитания Г. Г. фиксирует посвящение престолов женам-мироносицам сначала в Новгороде (до XVI в.), затем в Москве.

О знакомстве Руси с реликвиями Г. Г. свидетельствуют многочисленные каменные иконки с рельефными изображениями на сюжет «Жены-мироносицы у гроба Господня». Значительную часть композиции занимали многоглавый храм Воскресения Христова, воспринимавшийся как символ и знак Г. Г., а также погребальная скамья. Изображения нередко сопровождались надписью: «Гроб Господень», позднее это название утвердилось за каменными иконками, определив т. о. особый иконографический тип, неизвестный в иконописи и целиком принадлежащий к области малой пластики. Древнерус. изображения Г. Г., уменьшенные «подобия» 3-мерных копий святыни, следующие романско-визант. иконографии, являются самобытной ветвью общей христ. иконографии Св. земли. Иконографическое тождество с первообразом достигалось копированием облика храма Гроба Господня с воспроизведений (в камне, кости, металле или книжной миниатюре), принесенных из Палестины. Подлинность изображения подтверждалась точным повторением узнаваемой детали, перенесенной с подлинного оформления XII-XIII вв. (трансенны с 3 отверстиями), выбором материала (камень), способного передать трехмерность и цельность копируемого объекта. Соблюдение этих условий наделяло местный камень свойствами подлинного камня Г. Г., отождествляло с ним.

Благодаря каменным иконкам с изображением Г. Г. в искусство Др. Руси проникли развитые композиции на евангельские сюжеты и темы истории Палестины эпохи крестовых походов. Отголоски иконографии, сложившейся в Латинской империи на основе синтеза вост. и зап. христ. искусства, в неизменном виде долгое время сохранялись в рус. памятниках. Образки изготовляли с XIII по XVI в. (не только в камне, но и в литье); в XIX в. к их традиции обратились старообрядцы.

С развитием в XVI в. взгляда на Москву как на последнее правосл. царство почитание святынь Палестины обрело гос. масштаб и пошло по традиц. для Зап. Европы направлению. Уподобляя свое царство Св. земле, а столицу новому Иерусалиму, московские цари стремились к переносу на Русь топографии св. мест. Соответствующим образом выстраивалось чинопоследование церковных служб, появлялись новые формы торжественных процессий, изменились литургические предметы, выполнявшие функцию реликвариев и/или реликвий. Так, появился новый вид переработки форм «иерусалимов» («сионов») - известных с XI-XII вв. священных сосудов для евхаристического хлеба (Малый (XI в.) и Большой (XII в.) сионы из Софийского собора в Новгороде, Грановитая палата Новгородского кремля). Заказ и вложение подобного сосуда в храм князем символизировали заботу светской власти о Церкви и сопоставлялись с возведением храма Гроба Господня имп. Константином. Новые образцы выносных «иерусалимов» создавались в кон. XV в. в Москве (Большой и Малый сионы из Успенского собора Московского Кремля, 1486, ГММК). С XVI в. на Руси появились традиц. для христ. Востока плащаницы, а также прямые аналоги зап. «пасхальным гробницам».

Не позднее сер. XVI в. на Руси установилась традиция уподобления архитектурных форм храмов форме шатра храма Гроба Господня. Так построены центричные царские храмы Москвы, напр. ц. Вознесения Господня в Коломенском и собор Покрова Пресв. Богородицы на Рву, игравший главную роль в представлении событий Евангелия, прежде всего Входа Господня в Иерусалим в Вербное воскресенье. Рядом с Покровским собором на Красной пл. было поставлено Лобное место, т. е. Голгофа; вероятно, предполагалось развить замысел, включив в него храм Святая Святых, к-рый окончательно уподобил бы Кремль Иерусалиму.

Замысел создания подобия Г. Г., к-рый должен был стать реликвией кремлевского собора, строившегося по образцу храма Гроба Господня в Иерусалиме, принадлежит Борису Годунову и относится к 1600 г. Из разноречивых сведений современников достоверно можно судить только о том, что подразумевалось возведение храма в меру подлинного в Иерусалиме.

О намерении Бориса Годунова сообщает летописный источник - «Пискаревский летописец», а также целый ряд современников - архиеп. Арсений Элассонский, дьяк Иван Тимофеев, патриарх Иов, Мартын Стадницкий, Исаак Масса. Сопоставление их сообщений позволяет установить, что замысел включал создание Г. Г. в меру «лавицы», на к-рую было возложено тело Спасителя («Пискаревский летописец»; дьяк Иван Тимофеев), и литых изображений ангелов («Пискаревский летописец»), Спасителя, Пресв. Богородицы, архангелов, 12 апостолов, Иосифа Аримафейского и Никодима (архиеп. Арсений, патриарх Иов, Исаак Масса, Мартын Стадницкий). Описание в источниках изготовленных для этого храма, литых из золота изображений, часть к-рых, несомненно, представляла круглую скульптуру, значительно усложняет реконструкцию его облика и литургического использования. О масштабе всей композиции можно судить по размерам фигур, зафиксированных Мартыном Стадницким, к-рый видел изображения апостолов высотой 3 локтя (от 137 до 141 см).

Описания литой, видимо, круглой скульптуры сопоставимы с зап. подобиями Г. Г., содержащими изображения сцен «Depositio» (Положение во гроб) и «Visitatio» (Посещение гроба). Литые изображения тела Спасителя, Пресв. Богородицы, святых Никодима и Иосифа Аримафейского, о к-рых сообщает Арсений Элассонский, соответствуют сюжету «Положение во гроб». «Пискаревский летописец» относит ко Г. Г. изображения ангелов, к-рые он находит в описании сцены посещения Г. Г. женами-мироносицами в Евангелии от Иоанна. Т. о., возможно, разные источники сообщают о 2 произведениях, предназначенных для Святая Святых: о передаче сцены посещения Г. Г., сокращенной здесь до изображения 2 ангелов, и о монументальной композиции «Положение во гроб», подобной известным в западноевроп. традиции того времени. Во всех случаях речь может идти о преломлении европ. традиции пластической иллюстрации евангельских событий, происходивших у Г. Г.

Неосуществленный замысел мог стать импульсом для создания копии вселенской святыни в Успенском соборе Московского Кремля, поскольку до 10-х гг. XVII в. в нем, возможно, не было образа Г. Г., подобного тому, к-рый существовал в новгородском Софийском соборе. Видимо, уже в кон. XVI в. здесь полагали для поклонения молящимся меру Г. Г., привезенную Трифоном Коробейниковым. Между 1611 и 1620/21 гг. на ее месте появился Г. Г. (Там же. Стб. 414). Может быть, он был сделан по мере Г. Г. Во всяком случае тот Г. Г., над к-рым в 1624 г. возвели сень (мастер Димитрий Сверчков), был мерным подобием иерусалимской святыни. Об этом свидетельствовал Василий Гагара, побывавший в 1634 г. в Иерусалиме и сравнивший Г. Г. с его подобием в Успенском соборе: «Гроб Господень высечен из камене, а покрыт доскою аспидною, а стоит в глубни каменной на земле, величиною слово в слово, что у нас на Москве в соборе стоит, что вывез Трифон Коробейников меру из Иерусалима к Москве, токмо поскуднее того немного в ширину» (Леонид (Кавелин), архим. Иерусалим, Палестина и Афон по рус. паломникам XIV-XVI вв.: Сводные тексты оных с объяснит. примеч., основанными на местных исслед. М., 1871. С. 70). В 1624 г. был создан «гробный» ансамбль, типологически сопоставимый с зап. копиями Г. Г. в виде каменных кивориев с саркофагом внутри и бывший местом совершения служб Великих пятницы и субботы. На кивории была сделана надпись: «Божию милостию по благословению и по повелению великого господина святейшаго патриарха кир Филарета... при державе благовернаго и благородного христолюбивого великого государя... Михаила Федоровича всея Руси самодержца... в трое на десятое лето государства... в шестое лето патриаршества Филарета патриарха московского и всея руси зделана бысть сия решетка в соборную церковь около гроба господня в лето 7133 месяца сентября 30 дня».

Г. Г. в Успенском соборе не только стал богослужебным предметом, но и приобрел значение самостоятельной реликвии, к-рой было отведено особое место в сакральном пространстве храма. Роспись кивория была посвящена Страстям Господним. Связь поклонения Страстям Христовым и поклонения его Гробу существует в разных редакциях чина погребения XVI-XVII вв., согласно к-рым у Г. Г. поставлялись образы Страстей Господних. Вынос плащаницы и положение ее на Г. Г. стали в XVII в. кульминацией в воспоминании Страстей Господних. Перемещение Г. Г. в центр богослужебного пространства происходило на вечерне Великой пятницы, вскоре по окончании чина омовения св. мощей, творимого в воспоминание Страстей. При этом образом Г. Г. являлся не киворий, а предмет, имевший форму саркофага. Киворий не был местом совершения страстных богослужений. Г. Г. выносился из него - тем самым киворий превращался в реликварий, к-рому не присваивалось значение Кувуклии, он был лишь хранилищем Г. Г. В этом принципиальное отличие кивория и Г. Г. московского Успенского собора от европ. подобий, имевших форму Кувуклия, заключавшего в себе гробную пещеру.

В описаниях храмовых интерьеров нач. XVIII в. можно встретить композиции, подобные композиции Г. Г. в Успенском соборе. Это Г. Г. в виде саркофага, осененный киворием на 4 столбах: «Гроб Господень древянной столярной, писан из красок с резными эмплемами; с одной стороны дорожинки вызлащены в верху животворящий крест, на гробе плащеница, писана на голубом атласе из красок, на нем же три покрова... На оным гробом балдахин древяной столярной, на 4-х резных столбиках, позлащеных в нем 4 евангелиста с предстоящими ангелами, древянныя резныя позлащенныя. Сверх оного гроба Господня образ Воскресения Христова, резной писан ис красок» (Опись собора Ивановского мон-ря 1763 г. // ЦГИАМ. Ф. 1179. Оп. 1. Ед. хр. 258. Л. 26 об.- 28 об.).

В создании подобий Г. Г. эта линия, идущая от московского Успенского собора, оказалась главной и в целом сохранилась до наст. времени. В то же время параллельно сложились др. типологические группы образов Г. Г., более тесно соприкасавшиеся с западноевроп. традицией. Первая связана с копированием Г. Г. на уровне повторения не только размеров гробного ложа, но и пещеры Г. Г. с разной долей конкретизации первообраза. Такова, напр., Кувуклия Воскресенского собора в Нов. Иерусалиме патриарха Никона, точно повторяющая Кувуклию в Иерусалиме. Несмотря на новизну замысла для рус. храмостроения, это сооружение вписывается в обширный ряд копий иерусалимской Кувуклии, распространенных в Зап. Европе, в т. ч. и в XVII в. (напр., в Глогувеке, 1634). Как и эти копии, Кувуклия патриарха Никона повторяет пространственную структуру иерусалимской святыни, состоящую из камеры перед пещерой, где находится часовня Ангела, и пещеры Г. Г. Кроме того, в Нов. Иерусалиме были полностью повторены и наиболее узнаваемые элементы фасадного декора - глухая аркада, разделяющая ее стены, и киворий на тонких колонках, поставленный над пещерой Г. Г.

Замысел патриарха Никона был фрагментарно повторен царем Феодором Алексеевичем при перестройке теремных храмов Московского Кремля. Здесь в узком коридоре, образовавшемся между храмами Нерукотворного образа Спасителя (его придела во имя св. Иоанна Белоградского) и св. Евдокии (впосл. Воскресения словущего), было воспроизведено пространство пещеры Г. Г.: сделан алебастровый свод, раскрашенный под мрамор; над Г. Г. в виде «лавицы», или саркофага, висели 60 алебастровых херувимов

Еще одна группа образов Г. Г. сложилась под влиянием скульптурных композиций, иллюстрирующих евангельские события, происходившие у Г. Г. Те же европ. источники, определившие в кон. XVI в. художественный замысел Г. Г. для Святая Святых Бориса Годунова, вызвали появление в рус. храмах композиций «Положение во гроб». Они включали собственно саркофаг с резным изображением тела Спасителя и стоящие у гроба фигуры Богородицы, Иоанна Богослова, Марии Магдалины, Иосифа Аримафейского и Никодима. Так, в католич. храмах сцены «Depositio», включенные в образ Г. Г., были интерпретированы в храмовой деревянной скульптуре в России.
А. Л. Баталов, Л. А. Беляев

Русские паломники у Г. Г.

1-е письменное свидетельство о рус. паломничестве в Иерусалим, совершенном игум. Варлаамом, относится к 1062 г. Ок. 1106-1107 гг. Св. землю посетили игум. Даниил и 8 его спутников из Киева и Новгорода (Изяслав Иванович, Городислав Михайлович, двое Кашкичей и др.) (Житье и хожденье Данила Руськыя земли игумена - РНБ. Q. XVII. 88, 1495 г.; РГБ. Рум. № 335, XV-XVI вв.). Накануне Пасхи Христовой, в Великую пятницу, игум. Даниил посетил кор. Балдуина и испросил разрешение зажечь лампаду («кандило») на Г. Г. «от всей Русской земли». Эконом и ключарь ц. Воскресения Христова, державший и «ключ гробный», получил распоряжение этому не препятствовать, и игум. Даниил, купив большое стеклянное «кандило» и «масла честного», возжег его на Г. Г. от имени «всея Руси». Лампада сама зажглась в тот момент, когда «...внезапно засиял яркий свет в Святом Гробе, исходило из Гроба сияние яркое». По существовавшей в XII в. традиции поминать у Г. Г. имена живых и усопших родных и знакомых игум. Даниил заказал 50 литургий «...за здравствующих русских князей и всех христиан» и 40 литургий за умерших.

Последовал этому примеру и диак. Троице-Сергиева мон-ря Зосима, путешествовавший в 1419-1422 гг. по Востоку. Прибыв в Иерусалим в воскресный день, диак. Зосима и его спутники «...били челом Живодавнему Гробу Господа нашего Иисуса Христа многажды», причем Зосима «у Гроба Божьего поминал... всех Русской земли князей и бояр и всех православных христиан». За 6 драхм он «...купил 2 пергамента больших... и написал на них все имена и положил у Гроба Божьего», дав «золотую дукатицу патриаршему попу Варфоломею, который живет у Гроба Божьего» и велев «поминать в каждое воскресенье и в праздники» (Марков. С. 87).

Прп. Евфросиния Полоцкая совершила паломничество в Иерусалим, где была похоронена в обители прп. Феодосия Великого (1173).

С XVI в. особое значение приобрел обмен святынями между правителями России и греч. духовенством, состоявшим при Г. Г. Из России ко Г. Г. присылали иконы и церковную утварь, оказывали прямую денежную помощь золотом и мехами. Впосл. рус. паломники видели в храме Гроба Господня иконы в серебряных ризах, вложенные царем Михаилом Феодоровичем (1613-1645); свящ. Иоанн Лукьянов, посетив в 1710-1711 гг. Иерусалим, отметил здесь «...иконное письмо все московское: царское подаяние наших Государей, а письмо верховных мастеров»

Начиная с К-польского трактата 1700 г. все мирные договоры России с Турцией включали пункт о свободном доступе рус. паломников в Св. землю. С XVIII в. к патриархам Иерусалимскому и Антиохийскому стали поступать не только царские пожертвования, но и значительные средства, собираемые правосл. народом России. Пожертвования 1-й четв. XVIII в. подробно перечислил иером. Саровской пуст. Мелетий, прибывший в Иерусалим на 6-й неделе Великого поста и указавший, что в будние дни эти драгоценные подарки хранились в ризнице и видеть их можно было только по великим праздникам (Мелетий, иером. Путешествие во Иерусалим Саровския общежительныя пуст. иером. Мелетия в 1793 и 1794 гг. М., 18002). Иером. Мелетий был одним из последних рус. паломников, видевших церковную утварь из России, к-рая хранилась в ризнице храма Гроба Господня до опустошительного пожара 1808 г. Среди лампад, к-рые украшали храм Воскресения Христова, были «кандила от земли Русской», вложенные во исполнение традиции, идущей от игум. Даниила (в т. ч. 3 золотые лампады, присланные от имп. Елизаветы Петровны (1741-1761)); «...в алтаре на горнем месте пред иконами привесили 3 большие серебряные кандила, присланные из России от их царских величеств Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича со славянской и греческой подписью». Слав. Евангелие «чрезвычайной величины» было прислано от патриарха Адриана в 1694 г. У преддверия Г. Г. «...при остенках по обеим сторонам стояли изнесенные из алтаря буднешния хоругви числом 12, между коими видел я,- пишет иером. Мелетий,- и российские хорошего письма».

Иером. Мелетий перечислил ряд икон «хорошего письма», имевших российское происхождение: в алтаре храма Гроба Господня, на горнем месте,- икона Божией Матери письма Василия Уланова (1703); присланная от имп. Петра I др. икона с изображением «Распятия, с Вознесением вверху»; икона, стоявшая на престоле, отличалась сложной композицией («...в средине написан образ Знамения Богородицы, окрест же в отделениях изображены различные Ее Соборы со множеством Ангелов и человеков, и расписан во всех местах стих: «Достойно есть...»»); над жертвенником был помещен образ Спасителя. Иконы «российского письма, какое было во дни Московских Патриархов» были и вне алтаря.

До нач. XIX в. число рус. паломников в Св. земле было сравнительно невелико, хотя они приезжали ежегодно; их количество увеличивалось после заключения очередного мирного договора между Россией и Турцией. После войны 1812 г. число паломников возросло до 50 чел. в год. С началом войны за независимость Греции (1821-1829) рус. богомольцам стало вновь трудно ездить на поклонение ко Г. Г., но по заключении Адрианопольского мира (1829) количество рус. паломников опять стало увеличиваться.

В 1847 г. была учреждена Русская духовная миссия в Иерусалиме, к-рой следовало, в частности, «...всемерно заботиться о проявлении русского богослужения в Иерусалиме с тем торжественным благолепием, которое принадлежит Российской Церкви, дабы возвысить значение оной на Востоке», а также «...вменялось в обязанность по возможности чаще участвовать в служении у главных Иерусалимских святилищ и ежедневно служить у себя, как бы в обители» (Елисеев. С. 82).

В 70-х гг. XIX в. св. места в Иерусалиме ежегодно посещало более 4 тыс. рус. паломников. В 1882 г. в России было учреждено Палестинское православное общество, ставившее целью покровительствовать рус. паломникам в Св. земле. В 1885 г. была отменена необходимость получения тур. паспорта для рус. паломников, что существенно облегчало их приезд в Св. землю.

Особое значение для рус. паломников имела служба обретения Св. Огня. Церковный публицист Г. В. Белов, побывавший на этой церемонии в 80-х гг. XIX в., сообщал: «Почти все присутствующие держали в руках пучки свечей, не менее 33 штук, по числу лет земной жизни Спасителя, а у многих из русских богомольцев были громадные пучки, свечей по сто и более; каждый русский поклонник считает долгом подарить на родине своим друзьям свечку от Гроба Господня, обожженную Благодатию»

После революции 1917 г. паломничества рус. богомольцев в Иерусалим прекратились. Только в 1948 г. была возобновлена деятельность Русской духовной миссии в Иерусалиме; у Г. Г. начали возносить молитвы представители Московского Патриархата, инокиниГорненской обители.Архим. Августин (Никитин)

Источник: http://www.pravenc.ru/text/168157.html